Творчество Диего Веласкеса обладает особой притягательностью для философов.

Знаменитые «Менины» 1656 г. (рис. 1) у Мишеля Фуко, как известно, стали эмблемой классической эпистемы XVII века: субъект знания представлен как внешний по отношению к миру наблюдатель, регистрирующий «вещи» при помощи «слов». Но у Веласкеса этот субъект уже начинает исчезать: зритель оказывается на месте короля и королевы, как бы втягиваясь в пространство картины — так репрезентация перестает быть «сходством».

Но не только сложный оптический лабиринт «Менин» Веласкеса вдохновлял философов на размышления о природе репрезентации. В 1990 г. известный антиковед Майкл Фреде (мы о нем писали) посетил выставку работ Веласкеса в Музее Метрополитен и написал о ней очерк под парадоксальным названием «Fictions of Truth» («Вымыслы истины»), опубликованную в Arts Magazine.

Фреде выделяет три стадии развития «реализма» Веласкеса.

1) Ранний период (Севилья): гиперреализм, виртуозное воспроизведение деталей, тактильность. Такова «Старуха, жарящая яйца» 1618 г. (рис. 2).

2) Средний период (Мадрид, первая поездка в Италию): развитие мастерства, но стратегический отбор деталей. Детали служат усилению общего впечатления, выразительности и характера. Примером может служить портрет Гонгоры 1622 г. (рис. 3). Художник отказывается от лаврового венка (его следы видно на рентгене), фокусируется на лице и позе, передает сложности характера поэта. Эта работа привела его ко двору.


3) Поздний период (после второй поездки в Италию): радикальная свобода и «фикция». Детали сознательно искажаются или изобретаются для передачи сущности, настроения, атмосферы. Реализм в узком смысле уступает место более глубокой правде образа. Яркий пример: портрет королевы Марианны 1652 г. (рис. 4). Черно-серебряное платье и воротник написаны небрежными мазками, передающими общее впечатление света и фактуры. Красные банты на запястьях, невероятный цвет рук, экстравагантные красные перья в прическе — все это, считает Фреде, «вымысел». Однако именно это создает живой, игривый, немного детский образ юной королевы, несущей бремя своего статуса.

Фреде приходит к выводу, что поздний стиль Веласкеса демонстрирует углубленное понимание парадоксов репрезентации реальности. «Истина» в искусстве достигается не рабским копированием деталей, а через художественное преображение, включающее элементы вымысла, призванные передать характер и внутреннюю сущность изображаемого. Реализм Веласкеса — это реализм впечатления и сути, а не фотографической точности.


Текст очерка, любезно предоставленный проф. Митци Ли, с которой мы недавно вместе оказались перед «Менинами», оставим в комментариях к посту.

На первом фото университет Берна и следом за ним фото видео экспозиции в фойе универа под названием "Блародарность русским женщинам" которые в 19 в. в большом количестве приезжали в Берн учиться, тк здесь разрешалось поступление для женщин. Первая женщина профссор по имени Анна Тумаркин была еврейкой русского происхождения. Она является первой женщиной профессором философии не только в Швейцарии, но и во всей Европе. Такие дела! Специально для @antibarbari
Cf. https://www.unibe.ch/universitaet/portraet/wissenschaftlerinnen_der_uni_bern/anna_tumarkin/index_ger.html

Θάλαττα! θάλαττα!

Когда дожди и сессия не кончаются, только и остаётся думать о море.
Любили ли древние море так, как любим его мы?
Конечно, пляжного туризма как такового не было, а море воспринималось скорее как один из путей сообщения, наполненый опасностями, либо как источник ресурса для пропитания.
Тем не менее, от прогулки по морскому побережью, игр и купания в море люди в древности не отказывались. А то, что древние умели и любили плавать, видно не только из изображений, но и по текстам. У Гомера есть упоминание о том, как дочь царя феаков Навсикая, покончив со стиркой и расстрелив одежду на морской гальке, купается, а затем "густо мажется маслом", обедает и, играет со служанками на берегу в мяч (Od., VI, 95-100). Платон считал, что умение плавать - такой же важный навык, как и чтение (Lg.698d), и родители должны об этом позабоиться, воспитывая детей. Император Август был с ним совершенно согласен и своих детей собственноручно учил и тому, и другому. Как важно гармоничное развитие обоих навыков видно из трагического случая с комедиографом Менандром: он, любитель морских купаний, утонул в Фалерский бухте то ли во время купания, то ли упав с корабельных сходней.
Прогулки у моря были прекрасным способом перенести изнуряющую жару: ветер с моря освежает, а сам вид моря настраивает на возвышенный лад. Когда, как не во время вечерних прогулок по взморью Гераклит прощался с уходящим в море солнцем, чтобы ждать утром нового. А Анаксимандр наверняка собирал ракушки и прочие интересности, которые морская волна выносила на берег, и пришёл к выводу, что все живое вышло из моря, а "рыба - общий отец и мать всех людей".
Дети в древности, как и сейчас, с удовольствием строили стены и башни из песка, разрушали и возводили новые. Первым это описал Гомер (Il.XVI.362-364), а Филон Александрийский, также прибегавший к этому образу, наверняка неоднократно был свидетелем этой детской забавы (Ph.Aet.8 39 -43). Вероятно, и Августин (или безымянный автор апокрифической легенды о видении Августину ребенка-ангела) много раз видел, как малыши на морском берегу рыли канавки и каналы, которые заполняли морской водой. Плиний Младший тоже пишет о досуге на море. Дети и подростки играют в мяч или же устраивают заплывы наперегонки. К этому развлечению иной раз присоединялись и дельфины (IX.33). Люди постарше предпочитают рыбачить или просто прогуливаться. Впрочем, Плиний-мл. описывает и элитный отдых: непременно на тенистой вилле с площадкой для игры в мяч, с баней и бассейном с тёплой водой, в последнем можно плавать и при этом смотреть на море (II.17).
Но какой же морской отдых без хорошей книжки? "Я разговариваю только с собой и с книжками. О правильная, чистая жизнь, о сладостной честный досуг, который прекраснее всякого дела! Море, берег, настоящий уединённый μουσεῖον (I.9)".
Предвкушаем и собирается с силами.

Привет из Падуи.

Нам тут прислали открыточку из Падуи с запечатленной на ней деревянной кафедрой, которую специально для Галилео Галилея, преподававшего здесь, сколотили его студенты. Мы присмотрелись и что же ещё увидели прямо над нею? Портрет первого русского студента - Petr Vasilievic Postnikov. Не просто студента, но и первого доктора медицины и философии из России. Его портрет, размещённый над кафедрой с другими студентами - своего рода признание его заслуг в учебе. А мы до сего дня и не знали о нём ничего.
Пётр Постников родился в семье дьяка государева приказа Василия Тимофеевича Постникова. Желая дать сыну приличное образование, он определил его в только что открывшуюся Славяно-греко-латинскую академию. Юный Постников так продвинулся в изучении древних языков и других наук, что в 1691 г. в канун Рождества был отправлен с другими отличниками поздравлять Патриарха. Постников держал поздравительное слово "полатыни и пословенску" и был одарен тремя золотыми. Помимо классических штудий его интересовала медицина. Он свёл знакомство с заезжими греческими врачами, один из которых посоветовал ему учиться медицине в Италии, в Падуанском университете, в котором некогда учился и сам. Годом позже Пётр прибыл в Падую. В университете он изучал анатомию, хирургию, фармацевтику, лечебное дело и уже в 1694 г., блестяще сдав все экзамены, был признан доктором медицины и философии с правом лечить, преподавать и получать научные степени.
Увы, стать практикующим врачом ему не удалось. Пётр I направил его по дипломатической линии: включил в своё знаменитое Великое посольство. Затем Постников участвовал как переводчик и дипломат в других дип.миссиях. После нескольких лет работы он ненадолго вернулся в Москву, где работал в Аптекарском и Посольском приказах, но вскоре вновь был отправлен в Европу, в Париж. В течение 9-ти лет он не только вербовал французских врачей и фармацевтов на работу в России и закупал лекарства с медицинскими инструментами, но и занимался, скажем, разведывательной деятельностью. В 1710 г. Постников вернулся в Россию. До конца своих дней он работал в Посольском приказе простым переводчиком. Между прочим, Постников был первым переводчиком Корана на русский язык, правда, не с арабского, а с французского языка. Работа над ним началась в 1698 г., а опубликован он был в 1716 г., через три года после смерти Постникова. Немногочисленные биографы отмечают, что его блестяще начавшейся карьере не суждено было достигнуть ожидаемых высот, но недооценивать его усилий и заслуг на дипломатическом и культурном поприще нельзя. А нам просто очень приятно знать, что вчерашний выпускник московского "вуза", приехал в Падую и покорил местную профессуру своим талантом и усердием.