Слово “софист” употребляется чаще всего в негативном смысле: так характеризуют людей, которые готовы ради победы в споре на любые недобросовестные приемы. “Софизмами” называют ложные умозаключения, а “софистическим” — все, что с такими умозаключениями связано.
Своей дурной славой софисты обязаны во многом Платону и Аристотелю: именно они впервые разграничили понятия “софист” и “философ”. До появления аристотелевской логики с ее классификацией умозаключений такое различие едва ли можно было строго провести. Зато когда появились ясные критерии, то оказалось, что многие из тех, кого мы привычно называем “философами”, — это те же софисты. Например, Парменид и Зенон, про которых Аристотель пишет, что они рассуждают “софистически”, поскольку не учитывают, что о бытии и о едином говорится в нескольких смыслах.
Но софистика — гораздо более сложное явление, не сводимое, как говорит Платон в “Софисте”, к “торговле духовными товарами” и “охоте за богатой молодежью”. Неслучайно тот же Платон вынужден признать и некий вид “благородной софистики”, которая при помощи опровержений очищает души от ложных мнений. Не этим ли занимался самый знаменитый учитель античности, Сократ? Попробуем разобраться, чем же выделялись софисты на общем фоне и как правильно быть софистом. Ведь это не менее сложно, чем быть, например, стоиком.
Взимать плату с учеников
Денежное вознаграждение за образовательные “услуги” навлекли на софистов, пожалуй, больше всего упреков. Но какова была альтернатива этому платному обучению? До появления софистических школ единственной формализованной формой обучения была начальная школа: немного гимнастики и немного музыки, которая включала в себя изучение поэтов. Дальнейшее формирование будущего гражданина проходило в аристократических клубах, гетериях, в рамках которых складывались отношения покровительства, часто с эротическим оттенком. “Эраст” (поклонник, обычно старше по возрасту) становился для юноши нравственным руководителем и образцом мужественности. Этот институт подробно рассмотрен в книге Анри-Ирене Марру “История воспитания в античности”. Марру считает такую мужскую любовь-воспитание пережитком древнего воинского уклада (вспомним про отношения Ахиллеса и Патрокла в “Илиаде”). Софисты со своим профессиональным подходом к образованию, который предполагал, в частности, взимание платы, способствовали постепенному исчезновению этого института.
Усовершенствовать язык
Интерес софистов к языковым проблемам был связан не только с необходимостью решать сугубо прикладные задачи. Мы находим у них интереснейшие лингвистические теории: например, у Протагора впервые появляется нечто вроде категории наклонения. Если верить Аристотелю, он критиковал Гомера за то, что тот обращается к богине в повелительном наклонении: «Гнев, богиня, воспой» — разве можно так приказывать богине? Кроме того, Протагор разделил все существительные на три рода: мужской, женский и средний и даже пытался реформировать язык, указывая на то, что слова “гнев” и “шлем” должны быть мужского рода (в греческом они женского). Мы не знаем точно, чем руководствовался софист, предлагая нарушить языковой узус, но интересно, что его теории имели некоторый резонанс: по-видимому, именно их пародирует Аристофан в “Облаках”, где Сократ предлагает переименовать курицу в петушицу, а корзину в корзан. Кстати, особой разницы между Сократом и софистами комедиограф не видит. Софист Продик обращал особое внимание на различные оттенки смысла слов, разграничивал слова с похожей семантикой. Современники могли потешаться над тем, как тщательно он разделяет такие понятия, как “одобрение” и “похвала”, “удовольствие” и “наслаждение”, “мужество” и “отважность” и т.п., но все эти языковые игры были, несомненно, важным этапом формирования философского языка.
Популяризовать науку
Мы привыкли думать, что софисты не интересовались ничем, кроме красноречия и искусства споров. Но многие из них — настоящие энциклопедисты. Например, в диалоге Платона “Протагор” софист Гиппий находится в центре кружка, участники которого расспрашивают его “о природе и разных астрономических, небесных явлениях”, из других диалогов мы знаем, что он занимался арифметикой, геометрией, теоретической музыкой и даже некоторыми прикладными искусствами. Едва ли мы можем говорить о том, что Гиппий с его «многознайством» — это явление исключительное. Протагор, например, возражал против определения касательной, предложенной математиками, и доказывал, что она касается окружности не в одной точке, а софист Антифонт занимался проблемой квадратуры круга и объяснял затмения луны. Что касается софиста Продика, то его рассуждения о “флегме” и “слизи” в сочинении “О природе человека” еще были известны врачу Галену во II в. н.э.
Создать правовую теорию
Одно из расхожих опасений в связи с софистами всегда было связано с тем, что их умение выворачивать наизнанку любой довод ставит под угрозу правосудие и сам закон, на котором оно покоится. Софисты действительно много спорили о “законе” в его отношении к “природе”, и в этих спорах оформилось несколько интересных теоретико-правовых позиций. Некоторые софисты, такие как Антифонт, рассматривали законы как конвенции, которые можно нарушать, если никто не видит, в то время как требования природы невозможно нарушить безнаказанно. Софист Гиппий в платоновском диалоге “Протагор” называет закон “тираном над людьми”, противопоставляя его природе. Однако некоторые софисты пытались снять это противоречие, указывая на то, что следование закону больше всего соответствует природе человека. Так называемый “Аноним Ямвлиха” подчеркивает, что повиновение законам нельзя считать трусостью, поскольку “люди от природы неспособны жить в одиночку” и нуждаются в законах. Платоновское “Государство” (в первой книге которого выведен софист Фрасимах) откликается именно на софистические споры о “природе” и “законе”.
Изобрести художественную прозу
Успех Горгия в Афинах античные историки приписывали непривычному для слушателя стилю оратора, который «первый стал употреблять фигуры, а именно антитезы, исоколоны, парисоны, гомеотелевты и некоторые другие приемы в том же роде». Это, конечно, преувеличение: фигуры, получившие название «горгианских», были придуманы не Горгием, хотя именно он в изобилии ввел их в художественную прозу, создав так называемый «поэтический стиль». Уже Аристотелю этот стиль казался нелепым, и это мнение долгое время господствовало в оценке творчества Горгия. Однако не будем забывать, что главные дошедшие до нас фрагменты Горгия имеют дидактическую направленность, так что нагромождение фигур могло быть простым педагогическим приемом. В эпоху софистов впервые признается литературная ценность прозаического текста. Многие современные исследователи справедливо считают Горгия изобретателем художественной прозы.
Мыслить критически
Лавры изобретателя логики достались Аристотелю, который систематизировал наработанный софистами материал. Но именно софисты, с их интересом к “противосуждениям” (то есть выдвижению доводов за и против любого тезиса) и опровержениям стоят у истоков современной теории аргументации и критического мышления. Разумеется, такие методы “личностного роста” многим не нравились, потому что они шли вразрез с практиками рецептивного обучения, построенного на почтении к авторитетам. Но успех софистической “гимнастики для ума” был столь велик, что оставалось лишь найти для нее место в программе общего образования.
Путешествовать
Деятельность софистов была прямо связана с разъездами в поисках учеников и слушателей, поэтому к софистами могли относиться как к «понаехавшим». Местная публика не всегда относилась с пониманием к тому, что эти чужаки привозили с собой новые “образовательные технологии”. Приходилось учитывать специфику местных образовательных рынков. Например, софисту Гиппию в Спарте пришлось рассказывать не столько про грамматику и музыку (которыми спартанцы не интересовались), сколько про родословные героев и заселение колоний. В общем, можно сказать, что софисты — это прообраз наших “приглашенных профессоров”, гастролирующие гуманисты, готовые задержаться там, где их рассказы найдут благодарную аудиторию.
Изредка выполнять дипломатические миссии
Хотя софистов чаще всего представляют в виде космополитов, многие из них были не настолько оторваны от корней, чтобы не заботиться о судьбе отечества. Горгий, например, прибыл в Афины во главе посольства из сицилийского города Леонтины, чтобы просить для родного города защиты от Сиракуз. Дипломатическая миссия, кстати, добилась успеха, а Горгий на протяжении всей жизни сохранял интерес к политике и неоднократно призывал греков к единству (“Олимпийская речь” и “Надгробное слово”). Софист Гиппий говорит Сократу в одном из диалогов Платона: «Всякий раз, как Элиде нужно бывает вести переговоры с каким-нибудь государством, она обращается ко мне прежде, чем к кому-нибудь другому из граждан, и выбирает меня послом, считая наиболее подходящим судьею и вестником тех речей, которые обычно произносятся от каждого из государств». Продик Кеосский тоже выполнял дипломатические миссии для своего родного города. Одним словом, кругозор и красноречие новой группы интеллектуалов были востребованы не только в частной, но и в политической жизни.
Ольга Алиева
Впервые опубликовано в 2020 г. на сайте Republic.Ru